Александр Скуркис провел 27 суток в закрытом психиатрическом стационаре по сфабрикованным материалам «следствия», которого не было…

Обращаю внимание, что в день совершения на меня первого по счету нападения 19 февраля 2016 года, то есть полтора года назад, тех же весельчаков из Центра "Э" ГУ МВД России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, которые без каких-либо правовых оснований доставили меня в то же самое учреждение здравоохранения (...) по адресу: Санкт-Петербург, ул. Грибакиных, д. 11, СПб ГКУЗ "ГПБ № 6", где издевались надо мной и применяли недозволенные методы, вольно используя мои материалы о фактах коррупции в Санкт-Петербурге, они заковывали мои руки в наручники, порвав до крови запястья, избили меня и причинили травму шейного отдела позвоночника...

На «прием к помощнику прокурора Санкт-Петербурга»! Удар в голову, повреждение позвоночника, наручники. Городская психиатрическая больница № 6.

В сфабрикованном "сообщении о невозможности дать заключение" эксперта ГПБ № 6 Санкт-Петербурга Крещаковой Марины Георгиевны -



от 19.02.2016 г. - "квартирной хозяйки", которая изобличена в деяниях по отчуждению квартир психически больных людей в Санкт-Петербурге, в отношении меня были написаны ею и ее сочастниками заведомо ложные сведения, в частности, - "показал чистые запястья", "говорил о связи коррупции в ЖКХ с Патриархом" и т.д.

Александр Скуркис Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу

Все эти события вынудили меня тогда выехать в Москву и обратиться к министру здравоохранения Российской Федерации Скворцовой Веронике Игоревне -

Александр Скуркис министру здравоохранения России Скворцовой В.И.



Так вот, возвращаемся к событиям 28 июня 2017 года, когда я подвергся вероломному нападению того же Курбанова М.К., его соучастника Новоселова В.А., а затем присоединившегося к ним товарища Сулоева А.С.

Они повторили те же трюки, что и почти полтора года назад - удары по телу, наручники... Следы от их применения сохранились и, будучи незаконно госпитализированным в Городскую психиатрическую больницу № 6 Санкт-Петербурга, я предъявил врачам этой больницы Леоновой Элле Александровне, Демченко Елене Владимировне, Андреевой Татьяне Дмитриевне причиненные мне в результате незаконного задержания травмы - рваные раны на руках в результате незаконного применения наручников, ушибы на теле от ударов кулаками...

Мне было плохо после причинения таких повреждений. Они были хорошо видны.

Как отреагировали врачи?

Молчание...

Я говорю - вы же врачи! Зафиксируйте эти травмы, окажите помощь. Я уже понимал, что мне предстоит не один день пробыть в этом "нехорошем месте" и видимые следы совершенных преступлений будут потеряны.

Ноль...

Клянусь Аполлоном, врачом Асклепием, Гигиеей и Панакеей, всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно, и без всякого договора; наставления, устные уроки и всё остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому.

Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и своё искусство. Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом. В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далёк от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.

Что бы при лечении — а также и без лечения — я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной. Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена, преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому.